Февраль выдался слякотным, температура прыгала через нулевую отметку, словно школьница через скакалку. По ленинградской дороге в направлении столицы мчалась пустая фура. Вечером основной поток машин идет в область, и грузовику, летевшему в противоположном направлении, никто не препятствовал. В кабине было накурено и приглушенно бубнило радио. Водитель, задумавшись, смотрел на летевшую под колеса заснеженную ленту шоссе. Темнело. Внезапно в свете фар мелькнул серый "Опель", вынырнувший с обочины. Утопив педаль тормоза в пол, шофер попытался выкрутить руль, но мокрый снег на дороге сделал фуру неуправляемой. С грохотом и протестующим скрипом сминаемого металла, грузовик налетел на легковушку....

***

Есть такой тип людей, к ним никакие болячки не липнут. Вирусы, завидев представителя этой касты, закукливаются и впадают в безвременный анабиоз. Федор Степанович Воронцов всегда причислял себя к обществу здоровяков-счастливчиков. Жилистый и флегматичный начальник огневого стенда уже забыл, когда последний раз брал больничный лист. Но сейчас Фёдор заболел. Он это понял еще с вечера, когда собирался ложиться спать. Ощущение нездоровья растеклось по телу: заныли суставы, заломило поясницу, в голове загрохотали, звеня в бесконечные звонки, трамваи.
"Может, отосплюсь, и все с утра как рукой снимет...",- без особого энтузиазма думал Федя, упаковываясь в одеяло. Ночью спал он плохо, мучаясь то жаждой, то жарой, то холодом, и лишь под утро забылся в полудреме. Но и здесь ему не пофартило: в мутном сновидении явилась его бывшая. Танька печально смотрела на Федора, держа за руку своего нового мужа. Феде показалось, что тот очень похож на Гоголя, и под мышкой держит второй том "Мертвых душ". Звяканье посуды прервало этот кошмар, Федор Степанович, ежась и стуча зубами от озноба, прошлепал тапками в кухню.

Там, в своем неизменном спортивном костюмчике, спрятав под поварской колпак черную копну волос, вовсю заправляла Барабашка. Несмотря на свой миниатюрный рост, чуть выше куклы Барби, Василиса прекрасно справлялась с готовкой. Скача по плите меж парящих кастрюль, она жарила на сковороде глазунью с колбасой. Фея регулярно по утрам отрабатывала свою добровольную повинность, готовя завтрак и ужин в обмен на бесплатный обед в заводской столовой. Впрочем, завтракала Василиса тоже у Фёдора. Взглянув на бородача, трясущегося в ознобе, Барабашка секунду рассматривала Федину долговязую фигуру, облаченную в майку и семейные трусы, а затем вынесла приговор:

- Чего всколыхнулся-то? Ну-ка, марш в кровать! Сейчас врача вызову. На работу не пойдешь!

- П-привет, - пробормотал Федя, выбивая зубами дробь. – Д-да не н-надо врача, я с-сейчас сам на работу п-позвоню, отгульчик оформлю...

- Температуру мерил? - проигнорировав его слова, продолжала гнуть свою линию Василиса. - Тебя ж колотит всего! Давай-ка, в туалет, и под одеяло!

- Н-нормально, - попробовал упорствовать Федор Степанович, но Вася не слушала его. Прицелившись указательным пальцем, она сдернула трубку с телефона. Шустро переметнувшись на окно, где стоял аппарат, она начала набирать номер, нажимая ладонями на клавиши. Через минуту вызов был оформлен, и табельщица на заводе уведомлена о болезни ценного содрудника. Покорившийся Федор, посетив уборную, отбыл в кровать. Спустя пять минут, Василиса, убедившись, что больной не спит, а считает трещины в потолке, привезла на компьютерном кресле поднос с завтраком.

- Васенька, да я б сам дошел, - вздохнул Федя, принимая еду. – Спасибо.

- Ты уже отходился на сегодня, - махнула рукой Барабашка. – Ешь и поправляйся!

Есть Феде совершенно не хотелось, но разочаровывать заботливую фею ему не хотелось еще больше. Сделав над собой усилие, он начал жевать яичницу.

- Мне пора, - вскочила на ноги Вася, - а ты лежи. И вставать не вздумай! Я проверять буду. Доктору покажись, пусть больняк выписывает,- она сочувственно взглянула на бледное лицо больного и, смягчившись, ласково спросила: - Хорошо?

Федя встретился взглядом с серыми глазами Барабашки и согласно покивал. Та ободряюще улыбнулась и, обернувшись черным воробьем, вылетела в форточку.

Фёдор посмотрел ей вслед и грустно вздохнул. С появлением Барабашки его холостяцкая жизнь стала больше походить на жизнь женатика. Вася лихо взяла все хозяйство Федора Степановича в свои маленькие, но чрезвычайно умелые ручки. Однажды он как-то спросил, для чего ей это нужно. У феи была собственная штаб-квартира, местоположение которой она держала в секрете. Там у Барабашки был Интернет, по которому она принимала заказы, телевизор, мягкий диван и мини-джакузи, Василиса обожала водные процедуры. Ответа на свой вопрос тогда Федя не получил. Вася наградила бородача долгим задумчивым взглядом и перевела тему разговора. С тех пор у Феди завелся хитрый червячок, который временами начинал теребить душу, подсовывая очень реалистичные сны, в которых Василиса была вполне человеческого роста и на Федино мычание смущенно говорила: «Да», отводя счастливые глаза. Эти сны несколько выбивали Фёдора Степановича из привычного жизненного ритма, но заводить разговор на лирическую тему он никогда не решался. У Василисы всегда находились отвлеченные темы для разговоров, уводящие в сторону от лирики. Вот и сейчас, отставив в сторону тарелку с недоеденной яичницей, Федя размышлял о том, что его бывшая гражданская супруга, перед тем, как сбежать в Москву, никогда не таскала ему завтрак в постель. От мыслей его отвлек звонок в дверь.

«Неужели, врач?» – удивился Федя, торопливо вскакивая с кровати.

Распахнув входную дверь, бородач оторопело уставился на пришедших гостей. На пороге стояла Танька, держа под руку мужчину, чрезвычайно похожего на Гоголя.

- Здравствуй, Федя, – бесцветным голосом поздоровалась Танька. – Прости, что беспокою… Но ты - мой последний шанс.

- Та-танюша…,- выдохнул Федя, оглядывая бывшую жену, одетую в легкомысленное ситцевое платьице. – Ты на машине приехала? Холодно же…

- Не холодно, – покачала головой Таня.
- Возьмите это, – попросил Гоголь, передавая книгу в сером переплете. – Отдайте вашей новой жене. Мы надеемся на её человечность.

- Новой жене?! – округлил глаза Федя, принимая книгу.
- Ну, ты же не один живешь, - чуть улыбнулась Татьяна. – А то, что у вас в паспортах нет закорючки, какая разница?

- Но.. но.. – Федя смущенно хлопал глазами, переводя взгляд с супруги на Гоголя и обратно. – Так вы проходите! – наконец, пригласил он.

- Нам нельзя, – вздохнул Гоголь.
- Мы пойдем,- Татьяна потянула своего спутника назад,- скажи, что будем ждать в камере хранения на вокзале.

Парочка развернулась и неторопливо начала спускаться по лестнице.

- Эй, погодите! – попытался окликнуть их Федя, но Танька и Гоголь не остановились.

Вернувшись в комнату, Фёдор Степанович брякнул книжку на письменный стол и, завернувшись в одеяло, прилег. Озноб колотил еще сильнее, чем с утра, температура стремительно росла.

Через час к больному в форточку впорхнула Барабашка. Деловито пощупав Федин лоб, она собралась на кухню заваривать шиповник, но Фёдор остановил её:

- Вась, слушай, мне тут привиделось…,- начал он слабым голосом.
- Еще бы! – усмехнулась Василиса. – С такой температурой-то!

- Да вроде не сон,- Федя, с трудом разлепив глаза, бросил мутный взгляд на фею:

– Там книга, на столе. И просили сказать, что в камере хранения на вокзале ждут…

- Нет никакой книги, - вздохнула Василиса. – Тебе все приснилось. Спи и не бери в голову.

Она перебралась на подушку Фёдора Степановича и осторожно подула ему в лицо. Федя чуть улыбнулся и тут же провалился в глубокий сон.

- Мертвые души,- задумчиво произнесла Барабашка, разглядывая серую книгу на письменном столе. – Второй том, второй шанс…

Она сделала пасс руками, и книга обратилась в пыль. Спрыгнув со стола, Василиса перебежала на кухню и, забравшись на подоконник, сняла трубку с телефона…

Воронежский вокзал был совсем небольшим, а автоматическая камера хранения представляла собой и вовсе крохотный закуток на десяток ячеек. Татьяна и её спутник с внешностью классика, стояли посередине помещения, застывшими взглядами уставившись на проход. Раздались ленивые шаги. Мелькнула чья-то тень. В проходе возник мужчина в старомодном полосатом костюме. Широкополая шляпа, одетая чуть набекрень, золотые запонки в белоснежных манжетах сорочки и лакированные остроносые туфли делали его похожим на гангстера из западных фильмов пятидесятых годов прошлого века. Незнакомец имел смуглое лицо, выдающийся горбатый тонкий нос и бездонные черные глаза.

- Добрый день, - поздоровался он чуть хрипловатым голосом.- Вы просили о втором шансе? Верно?

Гоголь судорожно сглотнул и кивнул.
- Да.. да, нам сказали, что…

- Так, - внезапно усмешка исчезла с тонких губ незнакомца. Его лицо посуровело, а в глазах вспыхнул багровый огонь. – Ты,- он ткнул пальцем в Татьяну,- забудешь к нему дорогу. И никакого бывшего у тебя никогда не было. Ясно?

- Да… - Татьяна быстро закивала головой.
- А от тебя мне ничего не нужно,- белозубо усмехнулся гангстер, обращаясь к Гоголю. – Увидимся скоро. Рак не щадит никого.

- Рак… - потерянно повторил Гоголь.

- Возьмитесь за руки,- попросил страшный незнакомец. – Идемте….

Троица растаяла в воздухе, камера хранения опустела. В ту же минуту, в реанимационном отделении института имени Склифосовского Татьяна и её муж Николай одновременно открыли глаза.

- Вот что, моя дорогая,- усмехнулся гангстер, развалясь на стуле в Фединой кухне. – Две заблудшие души - это немало. Я мог бы отправить подарок родственничкам, а не возвращать их в бренные тела. Ты не расплатишься!
- Апекс, ты мне и так задолжал за кучу дел,- Василиса сидела на краю конфетницы и беззаботно болтала ногами. – Подумай, как была бы недовольна твоя Госпожа, если бы все её поручения кончались человеческими смертями?

Демон погасил улыбку и посуровел смуглым лицом.
- Ладно,- он поднялся на ноги и упер в фею длинный указательный палец:

– С этого момента мы квиты. Ясно?, - демон скептически вздернул левую бровь.

- Абсолютно,- сверкнула улыбкой Василиса.
Когда гангстер исчез, она добавила: - Но это не надолго, милый Апекс.

За стенкой спал выздоравливающий Фёдор Степанович. Ему снилась босоногая Василиса. Придерживая на голове венок из ромашек, фея в своей человеческой ипостаси бежала ему навстречу по васильковому полю. Во второй руке Барабашка сжимала деревянную ручку сковороды с шипящей яичницей и жареной колбасой.