Мои пожелания и коментарии в скобках. Очень интересное начало.

Работая в архивах, куда они попали в поисках некоторых("некоторых" можно выпустить, можно еще употребить слово "отдельных", оно более емкое) фактов для написания совсем другой книги, авторы (соавторы) случайно обнаружили("соавторам бросилась в глаза старая папка"-как вам это?)) старую папку с документами(датированая первой) первой половины XIX века. Начав изучать бывшие там бумаги("начав изучать содержимое папки") – частью попорченные временем, частью – плохими условиями хранения, авторы(мы?) с изумлением обнаружили, в этих(лишнее) документах имена и фамилии многих(лишнее) известных литературных героев, причем("с самой неожиданной стороны") с такой стороны, которая была совершенно не известна читателям. Да и великие писатели прошлого, скорее всего, не имели доступа(тогда к) к тогда секретным бумагам, а потому не всегда могли правильно оценить поступки и цели ("прототипов своих героев")своих героев, если принять("во внимание"- добавьте), что все они существовали в действительности(фвя фраза от "если принять" до  "в действительности" уже лишняя,если употребить слово прототипы) После некоторого(лучше -"оживленного"-вносит слово эмоциональную подоплеку) обсуждения, авторы решили(пришли к выводу?), что эти документы достойны публикации, поскольку, возможно, они(два слова лишние) проливают свет на судьбы известных персонажей. Авторы не берутся утверждать, идет ли здесь речь об однофамильцах("авторы не настаивают,что речь идет об однофамильцах"), или же(известные,популярные)) литературные герои на самом деле были столь же реальными людьми, как и вы, дорогие читатели. И остается загадкой: случайно или (нет)не случайно(2 слова лишние) именно эти имена появились на всем знакомым страницах...
Предлагаемая вашему вниманию книга основывается на разобранных в хронологическом порядке документах: отчетах, донесениях и личных письмах, лишь слегка обработанных авторами. Внимательному читателю будет любопытно обнаружить, как удивительно иной раз переплетались судьбы героев, описанных классиками отечественной литературы.

За стеной Кавказа
(Черкес Его Величества)

Недавно я узнал, что Печорин, возвращаясь из Персии, умер.
М. Ю. Лермонтов «Герой нашего времени»

Пролог

Над Пятигорском гордо поднял все свои пять голов, точно сказочный Змей Горыныч, Бешту("Бештау"- так пишется, я сам когда-то покорял эти вершины, там еще у подножия одного из отрогов находится рудник, где добывается руда,поговативали,атомная)Помню,как распил бутылку боржому на вершине самого острого пика.Там флаг на древке. Пик, как у собора готигеского, покорял с девчонками, одна армянка (Ира),а вторая,Света - калмычка)). С севера Машук(поднимался каждый день на него в течение месяца прямо по скалам, молодой был, 25 лет) – насупленный и косматый (я бы не сказал, мне он казался приветливым, но грозным), словно старый горец, закутанный("в кустарники и деревья"- нужно ведь обосновать,во что он закутан, а может в утренний туман?)) в бурку. Красота гор завораживала, манила к себе – туда, где край земли(горизонт?) смыкался с краем синего неба, отчеркнутый(подчеркнутый?) серебряной цепью заснеженных вершин, протянувшихся от Эльбруса до Казбека…(и дальше)
Начальник жандармской команды города Пятигорска полковник Александр Алексеевич Кирсанов задумчиво смотрел в синюю даль,(на плывущее вдалеке) на далекое, единственное облачко. Губы его безотчетно(машинально?) шептали подходящие моменту строчки «солнца русской поэзии» – господина Пушкина, с которым Александр Алексеевич был близко знаком еще по службе в Санкт-Петербурге:

…ветер, лаская листочки древес,
Тебя с успокоенных гонит небес.

Но мыслями(в мыслях?) полковник Кирсанов был далек и от природы, и от Пушкина, и от стихов(рифмованых строчек?). На столе перед ним лежало письмо, выделяясь ярким белым пятном на зеленом сукне, будто внезапный снег на майской траве. (прямо)Из столицы. От Самого. Шефа жандармов, главного начальника III отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии, графа Александра Христофоровича Бенкендорфа. И содержание письма было далеко от благодарственного…
Двумя пальцами, осторожно, словно боясь поломать хрупкую фарфоровую безделушку(безделушка снижает накал внимания и волнения,лучше -словно края письма были фарфоровыми), полковник Кирсанов поднял письмо(его) и в который раз поднес его(лишнее) к глазам…

Милостивый государь, Александр Алексеевич!
До меня дошли известия о возмутительном событии, имевшем место во вверенном Вашему надзору и попечению Пятигорске, а именно: о дуэли, в которой приняли участие офицер III отделения как дуэлянт, и Ваш непосредственный подчиненный – как секундант.
Не могу представить себе последствия в том случае, если бы наш сотрудник – поручик П. был бы убит во время этого безобразного происшествия, свершившегося с Вашего, г-н полковник, попустительства! Не уверен в том, что Вы в полной мере отдаете себе отчет о важности поручения, возложенного на П., но в любом случае Вами были получены недвусмысленные инструкции, обязывающие Вас приложить все усилия для обеспечения безопасности П., его внедрения в общество членов миссии и дальнейшего следования в Тебриз. Вы, сударь мой, Александр Алексеевич, отправляли мне депешу с извещением, о предпринятых Вами и Вашими сотрудниками мерах по выполнению Высочайшего указания, и что же?..

Кирсанов отвел глаза от письма. Кто, ну кто мог подумать, что агент Вернер – доктор медицины, умнейший и опытнейший сотрудник, прошедший Балканский поход, уже долго и плодотворно работающий на Кавказе; Вернер, спокойный, рассудительный, уверенный в себе и уравновешенный, так легко подпадет под влияние этого столичного выскочки?! Впрочем, чего греха таить – и сам Александр Алексеевич грешен. Грешен! Приехал эдакий ферт из самой столицы, щеголяет знакомствами с сенаторами… то есть, не щеголяет, но вот князь Лиговской, к примеру, хлопотал о нем, и сам Николай Петрович Негуров справлялся – да что «справлялся»! – особого министерского нарочного посылал! Вот и «поплыл» полковник Кирсанов, «поплыл»! Разрюмился, как девица красная! Ах, ах, Григорий Александрович! Il est très aimable! И умен, и храбр, и сердцем чист, и службе предан…
Только сейчас Александр Алексеевич заметил, что остановил взгляд на миниатюрках, изображавших его сыновей: Павлушу и Николеньку. Павлуша уже в Шляхетском(лишний пробел) , Николаша еще мал, еще с матушкой… Смешно вспомнить, но в начале знакомства со столичным гостем, Кирсанову мечталось, что вот Павел вырастет, пойдет по стопам отца и станет таким же блестящим и грамотным, несмотря на молодость, служащим III отделения…
Невольно полковник вернулся к письму:("но резанувшая мысль о возможном наказании заставила вернуться к письму")

…Сейчас ситуация сложилась недопустимейшая: останься П. в обществе и без наказания – он будет вызван на дуэль кем-нибудь из приятелей погибшего прапорщика; если же подвергнуть его приличному для данного случая наказанию – возможность ввести П. в состав миссии становится столь эфемерной, что не может рассматриваться серьезно. По сему я настоятельно требую от Вас, полковник, немедленно изыскать способ ввести П. в круг причастных к сношениям с Самсон-ханом и в кратчайшее время известить меня о результатах!
Так же передаю Вам настоятельную просьбу Ал-дра Осип. держать его в курсе ВСЕХ событий, имеющих касательство до П.
Поправили ли Вы свое здоровье на Кавказских водах? Как здоровье супруги Вашей, любезной Екатерины Фаддеевны. Что Ваши очаровательные сыновья – не шалят ли, не беспокоят ли папеньку?
За сим, милостивый государь Александр Алексеевич, оканчиваю свое письмо, и надеюсь, что впредь подобными случаями Вы не запятнаете своей блестящей репутации офицера.
Граф А.Х. Бенкендорф.

Кирсанов глубоко(тяжко) вздохнул, все так же осторожно положил письмо обратно на стол. Встал, прошелся(нервным шагом) по кабинету, постоял(задумчиво) у окна. Утренний воздух был чист и свеж, точно улыбка младенца… Александр Алексеевич поднял колокольчик, позвонил. Вошел адъютант…
- Напомните мне, любезный Алексей Владимирович: что штабс-капитан Белкин принял-таки командование над гарнизоном крепости, что у Каменного Брода?
- Так точно, господин полковник: штабс-капитан *** полка, Максим Максимович Белкин вот уже с год как командует тамошним гарнизоном.
- Помнится мне, охота там… – Кирсанов прищелкнул языком. – Да и места, кажется мирные, не так ли, князь?
- Совершенно верно изволите заметить: охота преизряднейшая. А горцы там мирные, вот разве что Казбич шалит…
- Казбич, Казбич… Он ведь из мюридов(лишний пробел) ? Не упомню: не в родстве ли он с самим Шамилем?
- Так точно, господин полковник, в родстве(с). Племянник жены…
- Ах так… – Полковник помолчал, а затем продолжил доверительно, – Послушайте, князь. Вы ведь знакомы с Григорием Александровичем? И кажется даже приятели?
- Да, мы знакомы. Еще по Петербургу…
- Вот и хорошо, вот и очень хорошо. Будет у меня к вам, Алексей Владимирович, порученьице: сообщите господину Печорину, что за свою дуэль он переводится временно в крепость у Каменного Брода, и передайте ему по-дружески, чтобы там он усовершенствовал свой черкесский, да и присмотрелся к местным обычаям – вскорости они ему пригодятся… Я же пока подготовлю приказ штабс-капитану Белкину о переводе Григория Александровича под его начало…
- Господин полковник, а не прикажете ли передать штабс-капитану, дабы оказывал господину Печорину всемерное содействие? – спросил, помявшись, адъютант.
- Стоит ли? Сдается мне, что и месяца не пройдет, а будет наш Максим Максимович по струнке перед господином Печориным вышагивать. Уж такой Ваш приятель человек удивительный…
Кирсанов усмехнулся, затем поторопил адъютанта:
- Ну, ступайте же, голубчик, ступайте. И поскорее там…
Когда дверь закрылась, Александр Алексеевич сел за стол. Оставалось теперь лишь придумать благовидный предлог, чтобы заманить нескольких посольских на фазанью охоту. Остальное Григорий Александрович исполнит в самолучшем виде, можно не сомневаться…